РПА "ОТЦЫ И ДЕТИ"
КРАДЕНАЯ НАСТЯ
Анастасия
Кузина ("МК", 21.07.00)
Представьте себе, что Вы попали вот в
такое нелепое положение: к вам приезжает препротивная тетка из Тамбова, косо на
всех смотрит, кладет вашего сынишку в сумку и говорит: "Ваша семейка мне
всегда была неприятна. Поэтому несчастного малыша я воспитаю сама!". И
скрывается по направлению к Павелецкому вокзалу. Ваши
действия, граждане? Правильно, догнать и – коромыслом по загривку. Это не киднепинг. Так, семейная грязь. А что если потом вы своего
ребенка так больше никогда и не увидели?..
Три года назад, в 1998 Вячеслав Дегтяренко потерял всю семью. Сначала умерла жена Татьяна.
А через несколько дней в его
отсутствие сестра покойной жены Наталья Харитонова – увезла в неизвестном
направлении полуторагодовалую дочь Дегтяренко Настю.
Большой седеющий мужчина сидел на краю стула и растерянно мял пальцы:
Я приехал – в квартире пусто. А она говорит:
"Ребенка больше не увидишь…"
Родственница с ребенком пропала. Взаимная
неприязнь накапливалась около десяти лет, но после смерти Татьяны она усилилась
стократ. И Наталья исчезла, растворилась, прихватив на память о сестре ее
дочку…
Вячеслав Васильевич через всех родственников
Натальи пробовал и миром, и ссорой, и угрозами, и посулами узнать
где находится его девочка. Но та часть семьи молчала…
Если внутрисемейный вопрос не решается миром
и грозит закончиться перестрелкой, надо обращаться к властям.
Поняв, что свояченица залегла на дно, Дегтяренко именно это и сделал: подал заявление в милицию,
обвинив свояченицу в киднепинге.
Но беда Дегтяренко
была в том, что он всю жизнь был обычным человеком. Будь он звездой экрана или
просто богатым человеком, вооруженный до зубов ГУБОП вернул бы ему девочку в
тот же вечер, цинично и невежливо выбив двери где
только можно. Но скромный шофер… получил отказ в трех ОВД: "Хорошево-Мневники", "Левобережный" и "Лианозово" (по месту жительства ее матери и своему).
Целый месяц Вячеслав Васильевич получал
равнодушные вялые ответы от милицейских чинов: "Да ну, мужик, не наша это
компетенция. Дела семейные, так сказать, вы уж там сами разбирайтесь… Наш вам совет – делите ребенка через суд…". Так Дегтяренко узнал, что право быть отцом и воспитывать
собственного ребенка надо заслужить.
Через два года, уже весной 2000-го, ситуацию
снисходительно разъяснит начальник уголовного розыска ОВД "Лианозово" Виталий Шкромага:
"Ну Харитонова же не чужой человек! Там еще
бабушка есть, она тоже имеет право на воспитание… Да и
вообще, ему уже за пятьдесят. Мужику одному – как с дочкой маленькой? Он же не
усатый нянь?"
Так бы и сказал лучше: да пошел бы он на…
* * *
Закончилось лето, подходила к концу осень.
Вячеслав Васильевич изводился в пустой квартире без своей девочки. Милиция
старательно обходила совершенно лишнюю для нее проблему. Потом также
отреагировала и прокуратура. Вячеслав Васильевич еще не знал, что он даром
теряет драгоценное время, и обратился в три прокуратуры, Головинскую,
городскую и Бутырскую. Оттуда пришли три лаконичных
ответа, в точности повторяющих милицейские отписки: "Не наша компетенция.
В суд, всем в суд!"
Все дело, конечно, было в том, что Наталья
Харитонова являлась какой-никакой, но родственницей Дегтяренко.
И этот статус, как оказалось, надежно охранял ее от
звания похитительницы. И это Вячеславу Васильевичу еще крупно повезло, что она
не живет где-нибудь в Караганде, иначе не увидел бы он свою Настю уже никогда…
…Так прошел второй месяц тягостной борьбы с
правоохранительными органами. Противник оказался явно сильнее и Дегтяренко вместе с адвокатом обратился в третью инстанцию:
органы по опеке районов Лианозово, Хорошево-Мневники и Левобережный. Не догадались еще? Это
тоже не их компетенция! Несмотря на то, что у "опекунов" по закону
просто фантастические полномочия.
Потом-то они вынесли вердикт: оснований для
проживания Насти у Натальи Харитоновой нет никаких, ребенок должен жить с
отцом. Но это все. Сотрудник опеки района Лианозово
Ольга Левина сказала нам: "Я сделала все что могла. Что мне теперь –
драться, что ли, с этой Харитоновой? Я-то лично что могу? Да, милиция могла бы
помочь. Но…"
Так Дегтяренко
вернулся к тому, с чего начал – к милиции.
* * *
…Прошло два года. Все это время где-то в
огромном городе в неизвестной квартире росла и менялась маленькая Настя. Она
уже научилась говорить и бегать. А вдруг она болеет! Может, она плачет! Но хоть
головой бейся об стену, не увидеть ее, не услышать…
Вячеслав Васильевич помог себе сам,
превратив собственную жизнь в настоящий приключенческий сценарий.
Сразу после отписок из опеки он нанял
детективов. Вместе с этим он подал иск в Бутырский суд, наивно поверив, что раз
уж ему все это советуют значит, суд – вернейшее
средство.
Хотя если подумать: неужели и после
ограбления надо свои вещи у вора отсуживать?..
Горе-пинкертоны искали квартиру, где держали Настю, больше года (что
и понятно, учитывая стоимость их услуг). Но помогли в поисках вовсе не они, а
органы опеки, которым тетя-похитительница все-таки отказать не смогла. Узнав, в
конце концов, адрес, отец стал регулярно приезжать к нужному дому и следить за
подъездом.
Одновременно с поисками дочери и слежкой
Вячеслав Васильевич занимался и другим не менее интересным делом – ежемесячно
посещал судебные заседания. Своей скоростью и количеством здравого смысла суд
сразу же стал походить на вялотекущую шизофрению: за полтора года тетя Наташа
появилась только на паре заседаний. Там она сказала, что бывший деверь –
алкоголик и тунеядец, и с достоинством удалилась. С
тех пор все заседания свелись к одному: к предоставлению справок и констатации
отсутствия истицы (или ответчицы, по ситуации). Родной отец сначала доказал,
что он работает. Потом – что он не алкоголик. Потом – что психически здоров. До
кучи запасся бумагами из опеки. Но заседания все время переносились на
неопределенное время. Так, за два года рассмотрение дела было отложено 18 раз!
Сменилось трое судей: последняя из них даже не знает, как ответчица и
выглядит-то.
Отец начал приходить в отчаяние: нет
постановления суда, нет и ребенка. Но, по словам адвоката Владимира Васильевича
Сергея Доценко, такое поведение для ответчицы совершенно
объяснимо:
– Она тянет время, пока девочке не
исполнится пять лет и она не будет называть ее мамой…
Вообще-то так поступать с судом нельзя –
после нескольких неявок без уважительной причины полагается привод с
милиционером. Но судей тоже можно понять – дел много, работать некому… Не пришла ответчица, заседание перенесли – полдня
свободно, можно заняться чем-нибудь другим. Но если для судьи – это одно из
двух десятков дел, то для Вячеслава Дегтяренко каждый
перенос отнимает месяц жизни, отнимает последнюю надежду вернуть дочь.
Есть у него и еще один повод для страданий:
– Вы бы знали, во что мне это уже обошлось!
Услуги детективов, адвокатов – все стоит бешеных денег. А тут еще и справки
действуют только месяц, их приходится постоянно обновлять, а это тоже небесплатно, рублей по 50 каждая. На одних справках я за
два года состояние просадил. В наркологическом
диспансере меня уже узнают!
* * *
А пока суд да дело, он за
несколько недель выяснил расписание прогулок своей
дочки. И однажды утром, а это было уже в феврале 2000 года, он подогнал машину,
схватил ребенка и отвез к себе домой!
Переезд девочка перенесла совершенно
спокойно:
– Да она даже сразу нашу собаку узнала! И
меня она прекрасно помнила! И уже на второй день перестала задавать вопросы про тетю Наташу…
Казалось бы, с возвращением ребенка под
отцовскую крышу все должно было измениться. Вячеслав Васильевич снял квартиру и
решил, что уже теперь-то они, как и любая другая семья, под охраной закона. Но
спокойствие продолжалось только четыре месяца.
16 мая около 8 утра на подходах к детскому
саду к Дегтяренко и Насте подошел подозрительный
неизвестный. Дегтяренко схватил ребенка на руки.
Подбежало еще трое человек, ему заломили руки, обыскали. А Настю отнесли в
машину и увезли.
Милиция и в этот раз вынесла вердикт: отказать
в возбуждении уголовного дела. Дело-то семейное…
С этого времени Вячеслав Васильевич начал
обрывать телефон начальника уголовного розыска ОВД "Лианозово"
Виталия Шкромаги. Из объяснения, данного стражем
порядка "МК", выяснилось, что Вячеслав Дегтяренко…
сам виноват:
– Если бы он не обратился в суд, мы бы
забрали ребенка. Но пока не будет решения суда, мы никаких решений принимать не
можем! Мы исполнительный орган, и, не дай Бог, мы ребенка заберем, а решение
суда будет другим! Закон же есть! …Но я бы, конечно, всех перебил сначала, а
потом бы в суд обращался, – неожиданно добавил он; очевидно, в первый раз
примерив ситуацию на себя.
Вот так. Все знали, что совершено похищение
ребенка. И что Дегтяренко не надо было подавать иск.
Это значит, что сотрудники ОВД умышленно протянули время, чтобы потом не
заниматься делом на законных основаниях.
Адвокат Сергей Доценко полон
решимости довести дело до победного конца:
– Хватило бы одного указания прокуратуры,
чтобы дело начало рассматриваться. Тогда Харитонова совершенно точно получила
бы свои пять лет по ст. 126 УК РФ за похищение несовершеннолетней. Это тяжелодоказуемое преступление, но, повторяю, стоит только
прокуратуре Москвы все-таки обратить на это дело внимание, это можно будет
сделать. Между прочим, это уже второй подобный случай. Первый закончился тем,
что кому-то проломили голову, и дело было решено. Вячеслав Васильевич, кстати,
настроен крайне решительно…
Пока Вячеслав Васильевич выхода для себя
не видит. В законе и стражах порядка он уже разочаровался. Теперь он надеется
только на себя.
На данный момент Бутырская прокуратура
дала указание одному из ОВД установить место жительства гражданки Анастасии Дегтяренко 4,5 лет. Это тот самый, с которого все началось
3 года назад…
Комментирует ситуацию специалист по
защите прав ребенка.
– В данном случае грубо нарушены права
ребенка и права отца. В Семейном кодексе четко прописано: "Семья,
материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой
государства". Родители имеют преимущественное право на воспитание
своих детей перед всеми другими лицами. <…> Если остальные родственники –
тети, бабушки, дедушки – тоже претендуют на воспитание ребенка, а отец с ними
не согласен, – они должны обращаться в суд. Никакая степень родства и благие намерения
родственников не могут служить оправданием для нарушения закона.
Совершено преступление. То, что произошло, в
лучшем случае можно расценивать как самоуправство, в худшем – как похищение
ребенка.
Пострадавший обращается в суд. Обязанность
судьи – немедленно принять меры к розыску ребенка и установлению его места
жительства. В зависимости от ситуации возбуждается гражданское или уголовное
дело. Если ответчик не явился на суд дважды, на третий раз судья обязан вынести
постановление о принудительном приводе.
Если ответчик скрывается, суд имеет право
вынести заочное решение. Если заочное решение в течение определенного
срока не обжалуется, оно принимает статус очного. Судебные исполнители в
соответствии с решением суда передают ребенка на воспитание отцу.
Таков законный ход дела. Но мы наблюдаем,
как все происходит с точность до наоборот.
Все, кто принимал участие в деле, начиная с
милиции и заканчивая прокуратурой, с профессиональной точки зрения люди
абсолютно безграмотные. Более того, они не желают выполнять свои прямые
профессиональные обязанности. И делают это нагло, понимая свою безнаказанность.
Все это объясняется простым обстоятельством:
как таковое семейное право у нас в действии отсутствует. Права, гарантированные
нам Конституцией, – блеф. Данная история – ярчайший пример тому.
Не удивлюсь, если на деле окажется, что
судья намеренно тянет время. Вероятно, она посчитала, что у тетки ребенку
лучше. И решила она так не на основании закона, а на основании своих бабских
воззрений. Ибо в нашей стране принято считать, что ребенок, в особенности если это девочка, должен воспитываться женщиной.
Он переходит по наследству по женской линии. Все это является подтверждением
глубоко развитого мужского шовинизма в нашем обществе.
Бессилие исполнительной и судебной власти
перед наглостью, хамством и бесправием, нежелание
органов внутренних дел выполнять свои обязанности подчас провоцируем мы сами –
своим бездействием и незнанием собственных прав. Мы позволяем им нарушать наши
законы. Зачастую даже сами адвокаты не желают ссориться с судом. Они просят и
заискивают там, где следует жестко требовать исполнения закона. Вступать с
прокуратурой в любой конфликт, обжаловать их действия. Только так можно
сдвинуть эту ржавую машину правосудия с места.