Н. Гамаюнова

Статья из журнала "Дорожный патруль" за декабрь 1999

С кем останется ребенок после развода? Даже после принятия нового Семейного кодекса РФ этот вопрос кажется бессмысленным. Ведь общественное мнение осталось прежним, а как показывает практика, именно оно играет в этом вопросе решающую роль.

"Конечно с матерью", -- скажут сторонние наблюдатели. "Ну неужели я отдам свое дитя этому мерзавцу?" -- возмутится мать, забывая, как еще несколько лет назад шептала "мерзавцу" в ухо: "Любимый, у нас будет ребенок"… А вот мнение юриста-практика: "Все зависит от конкретной ситуации, но большинство подобных дел, рассматриваемых в суде, решаются в пользу матери. Даже если очевидно: это во вред ребенку…".

После развода родителей ребенок не только лишается возможности полноценно общаться с отцом. Он еще и становится предметом купли-продажи и сдачи в аренду. Отец же безропотно выполняет требования жены: "Купи мне новую "Оку", тогда пусть дочь поживет у тебя лето". Или: "Что ж, за 500 баксов в месяц можешь встречаться с сыном каждую неделю". И отец кивает. Потому что другого выхода у него нет. И вот почему.

Развод по-русски обычно тянется годами. Специальных судов, занимающихся семейными проблемами, в России пока нет и в ближайшее время не предвидится. Обычные же суды завалены делами прогоревших вкладчиков, так что им не до разводов.

Подавая на раздел имущества и ребенка, пытаясь вовлечь множество чиновников в свою личную жизнь, супруги вступают в настоящую войну, начиная с подделки документов, взяток, шантажа, потайных диктофонных записей и кончая элементарными драками -- методы борьбы зависят от степени обеспеченности семьи.

Война продолжается даже после официального развода, ведь нынешний суд не в состоянии решить все проблемы семьи, и бывшие супруги десятилетиями продолжают жить в одной квартире, красть друг у друга детей, мстить с помощью ни в чем не повинных малышей.

Считается, что именно насильственное ограничение встреч или разлука детей с одним из родителей, использование детей как орудия мщения и шантажа наносят непоправимый вред их психическому здоровью. Ведь 48 процентов случаев нервно-психической патологии встречается у детей из неполных семей. Несовершенство законодательства, жестко регламентирующего общение одного из родителей с ребенком, лишь усугубляет ситуацию.

В организации, защищающей права детей и отцов, мне рассказали множество житейских историй -- страшных, смешных, трогательных.

Один папаша-миллиционер, чтобы не дать жене увезти двухлетнюю дочь в Германию, пытался ее украсть -- его задержали, когда он вместе с дочкой садился в поезд.

Другой настоял, чтобы около работы его жены устроили трехчасовой пикет. На плакатах были написаны имена его четверых детей со словами: "Папа вас не забыл, папа вас любит". Только после этого жена разрешила ему видеться с детьми.

Третья история о том, как бывшая жена, защищаясь от побоев своего нового любовника, подставляла под удары дочь, а отец вот уже год не может по суду забрать дочку к себе -- еще не закончена судебная процедура…

"Я же мужчина, мне не пристало жаловаться. Но за ребенка душа болит". Так начиналась почти каждая новая история, которую мне пришлось услышать. Истории с одинаковыми сюжетами, но разными деталями. Вот как комментирует их член правозащитной организации Алексеев, прошедший в свое время все круги этого ада.

…А игрушки, которые тот дарит, на следующий же день летят в мусорное ведро.

Никакой закон не в состоянии [полностью] оградить от этих проблем отца и его любимое дитя. Действительно любимое -- потому что ни один равнодушный отец не будет годами таскаться по судам, писать массу заявлений, вступать в этот Союз, унижаться перед бывшей женой ради нескольких часов в неделю, проведенных с ребенком, ради того, чтобы ощутить свое дитя близким и родным человеком.

В организацию отцов обращаются за помощью совсем уже отчаявшиеся. Ведь здесь приходится настолько раскрыть свою душу, рассказать о своей жене такое, в чем и самому близкому другу не признаешься.

-- Представьте себе, -- говорит Алексеев, -- зал суда, в котором судья, прокурор, заседатели, инспектор по охране детства, секретарь, свидетели -- женщины. Не раз мне приходилось участвовать в таких процессах, чтобы хоть как-то поддержать отца -- единственного мужчину против восьмерых женщин. Естественно, решение такого суда будет в пользу жены. Общественное мнение обладает огромной силой. И оно не на стороне отцов.

Почему?

Ответ прост. Когда-то некий режиссер выбрал сюжет для своего фильма -- поострее, покрасочнее, чтобы нервишки пощекотать, -- негодяй-отец бросает жену, троих детей, уходит к любовнице от писков, пеленок и убежавшего молока. Мать-героиня работает на стройке и одна растит троих детей. Сколько раз вскользь или основным мотивом подобный сюжет проходил в советских фильмах. Вот и первая причина.

После Отечественной войны женщинам, мужья которых погибли на фронте, приходилось в одиночестве растить детей. Но ведь это трагедия, исключительная ситуация. Однако это вторая причина.

Так сформировался образ матери, которая одна воспитывает отличных детей, а благодаря фильмам -- образ отца-гуляки и пьяницы, которому наплевать на детей.

Но почему же это принято за правило? Ведь в природе мужчин заложено любить своих детей, дорожить ими хотя бы потому, что они видят в малышах продолжение своей жизни, избавление от страха смерти. "Вы поймите, разводился-то я не с ребенком, а с женой", -- говорит Алексеев -- и не только от своего имени.

В чем же выход? Алексеев видит его только в изменении общественного мнения на эту проблему. Но разводящимся в наше время супругам, пожалуй этого не дождаться, а их детям именно сейчас нужна спокойная семейная обстановка и возможность видеться с отцом.

В семейной консультации работает психолог-юрист, который занимается составлением бракоразводных контрактов. В течение месяца-двух разводящиеся супруги приходят к нему и мирным путем решают все проблемы. В том числе контракт оговаривает всевозможные ситуации с детьми -- выезд за границу, встречи с отцом, дедушкой и бабушкой со стороны отца и так далее. Подписывается же документ добровольно с полного согласия матери и отца ребенка. В дальнейшем после развода уже никаких проблем не возникает.

Это так просто -- почему же судебная машина не в состоянии реализовать такие действительно человеческие отношения? Ведь Семейный кодекс, принятый в 1995 году, практически не изменил ситуации.

"Родитель, с которым проживает ребенок, -- говорится в нем, -- не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вреда физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию" (ст. 66, п.1).

Ах, как легко найти в бывшем муже миллион черт, которые могут навредить нравственному развитию малыша!

"Если родители не могут прийти к соглашению, спор разрешается судом с участием органа опеки и попечительства по требованию родителей (одного из них). При невыполнении решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством. При злостном невыполнении решения суда суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка" (ст. 66, п. 2, 3).

Закон никак не ограничивает времени судебных процессов -- если в интересах матери затягивать дело, она легко может сделать это. Между его строк -- война родителей, которая тянется годами.

Время, проведенное без отца.

…Это время не проходит бесследно. Оно оставляет незаживающую царапину в душе. На всю жизнь. Имя этой царапины -- безотцовщина…

___________________