Развод – явление малоприятное. В особенности, если его инициатором выступает противоположная сторона. Разборки, делёжки, сама процедура, нарушение жизненного цикла – всё это ни здоровья, ни нервных клеток, ни уверенности в себе не прибавляет, не говоря уже о моральной травме, которая потом может портить тебе существование многие годы. Вероятно, и даже скорее всего, я не самый лучший муж и недостатков у меня пруд пруди… короче, моя бывшая жена нашла себе нового мужа и резко пересела из одних саней в другие ровно через две недели, как я остался без работы. Замену вашему покорному слуге она нашла за моим же столом, долго выясняла, что же он ей может предложить материально, – оказалось больше, чем я. Вступила в отношения, оговорила условия, после чего, ничтоже сумняшеся, дала мне отставку.

Начались назначения. Допуск к ребёнку был объявлен раз в месяц. Мне этого было мало. Я начал ездить в детский сад, где общался и гулял с дочкой. Когда об этом узнала эта женщина, то сказала ребёнку: "Вот этого и достаточно". К тому времени "молодые" сняли квартиру, куда и увезли ребёнка. Ни телефона, ни адреса этой квартиры я не знал. Но девочка иногда мне (когда никто не видел) оттуда звонила. Мои друзья пытались поговорить и объяснить что-то – безрезультатно. Иногда всё-таки её отпускали, но стоило нам хоть немного опоздать, на меня и на ребёнка обрушивался град упрёков и угроз, что следующего раза не будет. Дочку при мне доводили до слёз тирадами типа: ах ты вернулась не вовремя, значит мы тебя с собой (куда-то там) не возьмём, или – раз так, я хотела с тобой завтра в парк пойти, а теперь не пойду. Хотела с тобой завтра пойти игрушку покупать, а теперь…. В дело активно вступила мать моей бывшей жены, и скоро её превзошла в садизме.

Привозить ребёнка без опозданий мне было чрезвычайно трудно. Девочка не хотела уезжать от меня – пряталась под диваны, под столы, одевалась с уговорами, прятала свои вещи, в конце концов просто плакала и спрашивала: "Почему я должна уезжать?" Я объяснял, пил валокордин, феназепам и пр., одевал и в то же время звонил, пытаясь получить отсрочку хоть на полчаса, естественно, получал выволочку…

Ничего принципиального в это получасе не было, и никогда мы с ней не опоздывали, когда она там действительно кому-то или зачем-то была нужна. Просто так мне и ребёнку показывали: кто в доме хозяин. С трясущимися руками лез за руль и отвозил к матери, где опять получал... А куда мне было деваться? Пошёл бы на принцип – вообще бы ребёнка не видел…

После чего в очередной раз объявлялось, что на следующий месяц я могу не появляться. Через полгода ребёнок перестал мне звонить, чего не делает без указания и до сих пор.

Всё это сопровождалось всевозможными унижениями, высказываниями и насмешками в адрес других членов моей семьи. Новый избранник (который раньше частенько буквально напрашивался ко мне в гости, и неоднократно едал и пивал за моим столом) захлопывал дверь перед моим носом и я подолгу стоял на лестничной клетке, ожидая, когда же выпустят дочку. Выпихивал меня дверью и я не успевал проститься с девочкой (об уровне интеллекта и морали этого человека оставляю судить читателю). Мне объявлялись выговоры за всё: ребёнок простудился – это он у тебя тогда простудился; почему вернулась непричёсанная! Почему варежки грязные – у вас там все свиньи! У вас там никто не соображает, что ли? (Дедушка – доктор мед. наук, бабушка – зав. библиотекой – спасибо им: ни разу в эту свару не вмешались. Просто любили свою внучку и ждали, когда она появится в следующий раз). Вы плохо кормите ребёнка! Вы не даёте ребёнку есть (Господи, это моя мама-то!) – она голодная возвращается! Вы её небось опять не подмыли! В то непродолжительное время, когда ребёнок был у меня, ей звонил новый муж моей бывшей жены и спрашивал, что она ела на обед. Что бы, не дай Бог, бабушка свою внучку голодом не уморила. Ребёнок заболел, – я принёс лекарства – бывшая теща: "Сколько мы тебе должны?"

Кроха моя удивляет меня – идёт, например, мыть руки и что-то долго не возвращается. Захожу в ванную – там чёрт-те что. Поливает раковину шампунем и трёт её. А сама – чуть выше этой раковины. Папа, говорит, у нас раковина грязная. Я хочу, чтобы тебе приятно было. Ну как я могу бросить это чудо? Хоть бы там триста жён с цепи сорвалось…

…Когда я приехал в детский сад в пятницу, мне сказали, что Катю уже забрали. Разумеется, меня никто об этом не предупредил.

Взял счёт из сада – пошёл заплатил. В следующий раз мне там говорят: больше мы вам счёт не дадим, – ваша бывшая жена нам здесь такую истерику закатила…

Все вещи, которые я или мои родные покупают ребёнку, отбираются у нее и возвращаются ко мне в пакете – девочке от меня ничего не нужно. Дома скопилось два мешка одежды, каждую тряпку одевали один или два раза, – когда она была у меня. Потом я все раздал детям знакомых.

Через полгода получил повестку в суд – насчёт алиментов. Вот она, передо мной – в связи с тем, что Бражников В. Н. уклоняется от… просьба взыскать…

Параллельно с этим мне было отказано в поездке с ребёнком в деревню.

… Есть у нас домик в деревне. Деревня южнее Москвы, там всегда теплее, светлее, меньше дождей. На участке растёт всё, что ни посади: фрукты, овощи – свежее и своё. Парное молоко каждый день из-за забора. Деревня стоит на Дону, рядом масса озёр. Кто туда ни попадал – все в восторге. Особенно хорошо детям. Ну, где ещё ты будешь есть клубнику из таза, груши собирать вёдрами и, разъезжая по цветущим лугам, выбирать себе водоём для купания: с песчаным пляжем, где больше никого нет, или озеро с лилиями и кувшинками; кататься на лодке, играть в настольный теннис, ловить рыбу, стрелять из духовушки по консервным банкам и, когда стемнеет, гоняться за зайцами и лисятами и слушать соловьёв из собственной кровати…

Мне было объявлено, что ребёнок склонен к аллергическим реакциям, поэтому врач запретил девочке туда ехать. Я: "Какой врач, где, как фамилия?" Иду к этому врачу, рассказываю: куда хочу везти ребёнка, показываю фотографии. Она отвечает: "Но мне-то сказали, что там вообще пыльные бури, так я думала, что это где-то в Казахстане…"

Я – назад. Только рот открыл, говорят: "Перезвони попозже". Две недели со мной никто вообще по телефону не разговаривает. Просто. За это время ребёнка отправляют в летний детсадовский лагерь. Про аллергию уже никто не вспоминает, а мне, в конце концов, сообщается, что с ребёнком я больше встречаться не буду, не говоря уже о деревне.

Для справки: я не алкоголик, не наркоман, не бомж, с криминальными структурами не связан; бывшая жена в тех местах тоже отдыхала и знает, что ребёнок всю зиму мечтает поехать в деревню.

Еду в лагерь – ребёнок в тоске, в каком состоянии я – тоже объяснять не надо. И мы договорились, что я её украду. Именно договорились, – только по собственной воле я никогда бы этого не сделал.

С каменной мордой иду назад. Нахожу дочку, – та плачет: папа, ничего у нас не получается. Обнялись и плачем вместе. Потом беру её на руки – и к воротам. По дороге – начальница. Чувствует, что я сделаю всё, как ребёнок скажет, и начинает её уговаривать: вот, мол, давай завтра, приедет главная заведующая, мама и решим… Девочка ни слова не говорит, только головой мотает. Пишу какую-то расписку… и мы уезжаем. По дороге мне Катя говорит: "ПАПА, МЫ ДОБИЛИСЬ СВОЕГО СЧАСТЬЯ!"

После этих слов меня перестали мучить сомнения. Я был готов к продолжению, но то, что случилось потом, превзошло любые ожидания.

Только переступили порог дома – телефонный звонок:

– Это из милиции.

– Очень приятно.

– Что ж это вы, ребёнка забрали, а ни матери, ни её бабушке ничего не сказали.

– Вы опередили события. Как раз собирался это сделать.

– Ну, хорошо.

– Хорошо-то хорошо, но если у вас есть ещё какие-нибудь вопросы, то вы задайте их сразу

– Да нет, всё нормально.

…Через несколько часов раздался звонок в дверь моей квартиры. На пороге стоял омоновец с автоматом и моя бывшая жена. Выхожу на лестничную клетку и захлопываю за собой дверь.

…Уже сейчас мне пришло в голову: это был первый и единственный раз в жизни, когда не я униженно стоял за дверью, упрашивая, умоляя, ожидая, а противоположная сторона. Правда, рядом со мной не было автоматчика. Больше в качестве хозяина положения мне выступать не приходилось…

Омоновец (капитан) говорит: "Нам хотелось бы убедиться, что с ребёнком всё в порядке". Отвечаю: "Не вижу причин, почему с ребёнком могло бы быть что-то не в порядке. Тем не менее, вы зайдите, а эта дама пусть здесь постоит".

Запускаю капитана, начинаю прикрывать дверь, в это время из-за угла лестничного коридора вылетает туша счастливого избранника моей бывшей жены и вбивает (там килограммов не меряно) меня вместе с дверью и омоновцем в квартиру. "Благородный рыцарь" явился "спасать" ребёнка от отца. Заезжаю рыцарю по зубам (ах, жалко левой да без размаха), тот пытается бить меня ногами по причинному месту. Женщина визжит: "Отдай мои вещи! (?)". Капитан понимает, что им воспользовались, размахивает автоматом и кричит: "Прекратите! Хулиганы! А ну выходите отсюда!". При этом оказывает мне пассивную помощь. Хороша картинка, да? Вот я бы каждый раз так поступал, когда мне не давали ребёнка. Слава Богу, девочка сидела в дальней комнате и, по крайней мере, ничего не видела.

Потом произошли длительные переговоры на улице, при посредничестве моего друга, за что ему и спасибо. В результате в деревню мы поехали. С условием возвращения в конкретный день.

С тех пор я получил возможность видеть дочку каждую неделю (при посредничестве опекунского совета), плюс половину каждых каникул. Разумеется, относительно. Клевали меня всё равно. Миленькие штучки типа: умер от рака мой двоюродный брат, замечательный человек, и Катюху очень любил. А бывшая жена мне злорадно: "Вот, Бог вас наказывает". За что? Кого нас? У него дочка осталась. Потом, злорадствовать по поводу смерти человека… Хорошо, всё-таки, что я с ней развёлся…

Ребёнка они терзали всё равно. Как, например, она приезжает накануне своего дня рождения от меня, счастливая, с подарками, а ей на пороге заявляют (экс-тёща): "Могла бы вообще не приезжать, ты должна была пылесосить, а теперь тебе уже спать пора, не будем завтра тебе день рождения устраивать". Вообще у меня такое впечатление, что эта женщина получает садистское удовольствие, терзая девочку. Позвонить оттуда она мне не может, да уже и не хочет. Звоню, как правило, я. Причём СРАЗУ (только успею сказать: Здравствуй Катя, как дела?) может раздасться окрик: "Хватит трепаться по телефону, у тебя уроки не сделаны!". При разговоре со мной её нередко контролируют и подсказывают, что НАДО говорить. Она продолжала проситься остаться у меня подольше, плакала, но в большинстве случаев нарывалась на отказ в виде истерики. Ясное дело, в конце концов она перестала просить. Отказы сопровождалось гнуснейшим лицемерием, мне, когда я спокойно пытался выяснить, почему бы ребёнку не побыть со мной подольше, отвечали: "Ты сам знаешь, почему". Имелось в виду: мы-то здесь добрые и всегда за, только вот "злая" тётя из опекунского совета так постановила.

Иногда были проблески нормального отношения. Но они добились, чего хотели. Шесть лет трудились, не покладая рук. Теперь ребёнок сам мне никогда не позвонит. И никогда речи обо мне сам не заведёт. И не захочет узнать, жив ли я и почему так долго не появлялся. В подсознании у неё уже крепко сидит рефлекс: папа – это боль, нервотрёпка, неприятности. Если о нём не говорить, не спрашивать, не звонить, то тебя не будут обижать. Если поставишь его фотографию себе на стол, – последствия для "неблагодарной свиньи" могут быть любыми.

…На прошлой неделе мне объявили, что я заставляю ребёнка с собой общаться. Что ей со мной не интересно, а отказать мне она боится. И у неё нет времени со мной встречаться, много уроков задают. А я с ней уроки делаю не так. И, вообще, у неё есть отец, который её растит и воспитывает, и которого она очень любит и с нетерпением ждёт. А я только мешаю этой "великой любви". По всему этому встречаться нам ни к чему…

Я безумно устал от этого идиотизма. Теперь-то что делать? Опять украсть? Или забыть о том, что у меня есть дочка?

… Как эти измывательства над нашими отношениями могут повлиять в дальнейшем на психику ребёнка, я думать просто боюсь…

Имена в письме – подлинные по разрешению автора.

Несомненно, здесь имеет место психическое насилие над ребенком, что может служить основанием для возбуждения иска о лишении родительских прав по ст. 69 Семейного кодекса: злоупотребление родительскими правами, физическое или психическое насилие над детьми.

Ошибка Виктора с самого начала состоит в том, что он не добивался установления графика доступа к дочери по суду. В этом случае он имел бы средство давления на мать в виде штрафов и после нескольких нарушений графика мог возбудить дело о передаче ему дочери на основании ст. 66-3 СК. Уже есть дела, выигранные отцами по этой статье. В любом случае еще не все потеряно.